«Я прыгнул с восьмого этажа и выжил». Монологи несостоявшихся самоубийц — Сноб

«Я прыгнул с восьмого этажа и выжил». Монологи несостоявшихся самоубийц — Сноб Здоровье

Реальные истории людей, близкие которых совершили суицид

Статья с сайта The Village

Мы поговорили с людьми, чьи близкие покончили с собой, не оставив прощальной записки. Наших героев объединяет страшная тема, угрызения совести, отсутствие поддержки со стороны других людей. И все они говорят одно и то же — не игнорируйте психологов и психотерапевтов, если чувствуете, что с вами что-то не так.

«Так получилось, что в детстве я была на похоронах чаще, чем на праздниках»

Алена, 17 лет. В 10 лет пережила суицид мамы

Когда все случилось, мне было десять. Я не сразу поняла, что произошло. Отмечали 40 дней по маминому дедушке. Дома было много людей. Я находилась в своей комнате и занималась каким-то делами. Вдруг услышала вопль бабушки. Выбежала из комнаты и увидела, как в другой комнате на кровати лежала мама. На полу — бутылка водки и упаковки от таблеток. Сосед пытался ее откачать, а рядом орала и в истерике билась бабушка. Как сейчас помню, что на маме был коричневый свитер. Весь в рвотных массах. И лицо. Белое лицо с синевой. Точно как в фильмах про зомби показывают. Вот вдруг моя любимая мама взяла и превратилась в одно мгновение в чудовище-зомби с синим лицом. У меня был только страх и непонимание, что происходит. Приехала скорая и констатировала смерть. Помню, что не понимала, что мамы больше нет. Я была маленькой девочкой, которая, как и любой ребенок, любила свою маму.
Тема не поднимается в моей семье. После ее смерти меня растили бабушка с дедушкой. Они сразу же после похорон убрали все, что напоминало о маме. Все ее вещи, фотографии.

Не знаю, что было причиной. В десять лет про такое не думаешь. Мне кажется, что ее подкосила смерть отца. Мне было шесть лет, когда его зарезали. Прямо у нас дома. Он был один в квартире, дедушка пошел в поликлинику, а к папе пришли друзья. Они сели выпить, произошел, видимо, конфликт. Его ударили по голове два раза, перерезали горло. Потом подсчитали, что ему нанесли 14 ножевых ранений. Удивительно, что он умер не сразу. Если бы дедушка пришел раньше, то, возможно, его бы спасли. Сейчас уже и не помню, как он выглядел. Но никогда не забуду, как на огороде лежал ковер, а на нем огромные, практически черные пятна крови. А на ковре лежала его собака и вылизывала эти пятна. Мама его очень любила.. После этого она лежала в психиатрической больнице, периодически у нее случались алкогольные запои. Она и наглоталась тех самых таблеток, которые ей выписал психиатр.

Мама не раз говорила по пьяни, что не хочет жить. Но на это никто не обращал особого внимания. После трагедии у нее сорвало крышу, и она конкретно запила. В результате у нас часто дома собирался всякий маргинальный сброд. Бабушка с дедушкой пытались ей помочь, но это оказалось бесполезным занятием. Мне кажется, что если человек задумал самоубийство, то его ничто не остановит.

Сложнее всего пережить непонимание. Она оставила меня одну здесь. Я ведь тот человек, который любил ее всем сердцем. Нет, у меня к ней нет злости. Я не злюсь на маму, просто не вспоминаю о ней и даже уже не помню ее лица. Прошло уже семь лет, а я все еще не могу понять, зачем она так поступила. Ей пытались помочь люди, которые ее любили. Разве этого мало? Со мной никто не нянчился. Прямо сказали, что это был суицид. Так и со смертью отца. Мне не сказали, что он уехал куда-то или живет на небесах. Мне сказали прямо, что с ним произошло. Может быть, поэтому отношусь к жизни… Как-то цинично, что ли.

Моя семья неверующая. Маму не отпевали и хоронили на кладбище, как и всех. Никто не верит в сказки о том, что самоубийство — грех. Бабушка говорит, что маму извела депрессия. Но мое мнение такое, что мама была слабым человеком. Нельзя так халатно относиться к своей жизни. Никогда не поступлю так со своей дочерью и не позволю, чтобы моя девочка столкнулась с таким ужасом лицом к лицу. Так получилось, что в детстве я была на похоронах чаще, чем на праздниках. У нас много родственников, которых то убивали, то они болели и умирали. Поэтому похороны мамы не были чем-то особенным. Может быть, еще потому, что в гробу лежала не мама, а то, что она сделала с собой.

Если бы могла в ином измерении увидеться с ней, ничего не сказала бы. Мне нечего ей сказать. Молча обняла бы, наверное, и пожалела. Просто моя мама не захотела бороться до конца и оборвала свою жизнь вот таким глупым образом. Она не увидела мои успехи в школе, мои неудачи, мои рисунки из художественной школы и не увидит мой выпускной в этом году.

«В нашей стране табу на обсуждение темы суицида»

Катерина, 46 лет. Пережила смерть племянницы год назад

Моей племяннице было 16 лет, когда она решила совершить суицид. До 14 лет она жила с родителями. Но родители пьющие, и девочка переехала ко мне. Она столкнулась с двумя самоубийствами в своей жизни — мужья сестер ее матери покончили с собой. Мне кажется, что такие стрессы не проходят просто так и на личности оставляют след. Когда начался переходный возраст, забрала племянницу к себе. Она поступила в лицей, все с виду вроде как было хорошо. Сейчас должна была учиться на первом курсе университета.

Боль не проходит, и становится все тяжелее справляться с горем. Сказать, что это сложно, — значит ничего не сказать. Люди стараются держаться подальше, как будто ты какой-то чумной или прокаженный. В нашей стране табу на обсуждение темы суицида, хотя, наверное, не только у нас. Ежедневно преследует картина, как пытаюсь спасти ее. Помню все в мельчайших деталях. Помню, как почувствовала неладное. Вышла из дома, чтобы позвать ее. Мне надо было пойти направо, и тогда она бы была жива. Пошла сначала налево, когда вышла из дома. Звала по имени, стояла у калитки. Решила вернуться и увидела, что она сидит. Только когда подошла ближе, увидела, что она сидит в петле. Схватила под мышки. Засунула колено ей между ног, чтобы ослабить давление петли на шею. Звала на помощь. Кричала во всю глотку. И в это же время думала о том, чтобы сбегать за ножом, но поняла, что тогда точно ее не спасу. Сердце бешено колотилось. В это же время снимала петлю через голову. Со второго раза смогла. Оттащила ее к крыльцу и стала делать массаж грудной клетки и рот в рот. В какой-то момент мне показалось, что она дышит. Но это выходил воздух, который вдыхала я. Потом было ощущение, что она пришла в себя, но притворяется, что спит, потому что ей стыдно. В какой-то момент поняла, что она умерла, и побежала к соседям вызывать скорую и милицию.

Патологоанатом затем сказала, что она и раньше вредила себе. Это было видно по рукам — от порезов остались миниатюрные шрамы. У нее была аутоагрессия. Когда она только ко мне переехала, на ее теле были шрамы — большие и широкие. На колене вообще был вырезан треугольный кусок кожи. Когда стала у нее спрашивать, откуда шрамы, она сказала, что когда ей плохо, она режет себя. Пригрозила, что если так будет делать, то отправлю обратно к родителям. Она прекратила. Анализируя все ее слова, понимаю, что всерьез их не воспринимала. А это самые первые тревожные сигналы.
Что убивает? Необратимость. Невозможность что-либо изменить. Тяжело понимать, что ей было так плохо, что она уничтожила себя, а я ни сном ни духом.

Мы с племянницей верующие. Именно поэтому в голове не укладывается, как она могла это сделать. Ее бабушка с дедушкой работают в церкви. Считаю, что самоубийство — большой грех. Только Господь может дать жизнь, и человек не вправе на свое усмотрение ее прерывать. Ежедневно молюсь за племянницу с благословения моего духовника отца Федора. Читаю Канон о самовольне живот свой скончавших и Молитву преподобного Льва Оптинского. Уверена, что мы много друг другу не успели сказать. Очень хотелось бы вернуть время и хотя бы попытаться помочь ей. Жаль, что приходится только догадываться о причинах ее смерти. Хотя, если честно, сомневаюсь, что это можно было предотвратить. Дело в том, что такие суициденты, как моя племянница, нездоровы. Поэтому отговорить в данном случае не получится. Разубедить можно здорового, вменяемого человека, и то не факт. Или удержать на время, а потом снова будут попытки. Всю жизнь жить и следить невозможно.

Я уверена, что душевное здоровье не менее важно, чем физическое. Депрессия — это не просто плохое настроение. Люди годами лечатся, наблюдаются, а потом прыгают с крыш.
Люди боятся общаться с близкими самоубийцы. Вот и получается: родственники живут как бы в вакууме, что приводит к попыткам суицида и среди них. Людям не нужен лишний негатив, они берегут себя, эгоистичны. Но инфантильное отношение приводит только к худшему результату. Стоит сопереживать, разговаривать, а не сторониться, как чумы. Легче же подождать, пока человек сам с проблемами справится. Всего лишь стоит сказать, что не надо брать вину и ответственность на себя за поступок того, кто ушел. Это было его решение, а не его родных и близких. Некоторое время была козлом отпущения как у соседей, так и у родственников. Сейчас уже утихло. Она часто мне снится. Снится почему-то именно утром. Но даже во сне не спрашиваю ее о причинах. Не хочется портить радость встречи мрачными разговорами.

«Папа всегда скептически относился к психологам и психотерапевтам»

Дарья, 14 лет. Два года назад пережила суицид отца

Отец лишил себя жизни прямо на работе. Он принял таблетки. Купил их в аптеке. Как я поняла, они в свободной продаже. Он выпил пять пачек в туалете и вернулся на рабочее место. Через некоторое время ему стало плохо. Коллеги подумали, что у него произошел инсульт, и вызвали скорую. Отец впал в кому на девять часов и умер. Врач сказал, что он совершил суицид, у него была сильнейшая интоксикация организма.

Мама, брат, сестра и я были в полнейшем шоке. Только на выходных мы ездили на дачу, собирали «антоновку» и делали шашлыки. Он рассказывал о своем студенчестве и улыбался. Телефон мобильный он в этот день оставил дома.
Он был сильным человеком, и мы никогда не слышали от него, что он не хочет жить. Мама тоже сказала, что наедине он никогда не говорил подобное. Ни записки, ни эсэмэски он не оставил. Вообще ничего. Коллеги до сих пор думают, что отец умер от инсульта. Мама сделала все, чтобы сохранить его смерть в тайне от всех. Знают только самые близкие — мама, брат, сестра, бабушка с дедушкой и папин брат. Сейчас понимаю, что проблема была бы с окружающими. Они бы не знали, что сказать и как себя вести. Потому что суицид — это закрытая тема. В квартире не поменялось ничего. Остались фотографии и вещи папы. Исчезли иконы. Мама перестала носить крестик и перестала верить в Бога. На кладбище мы почти не ходим. Если честно, не тянет и меня.

В первые недели после трагедии мама изводила себя бесконечной работой. Она перемыла всю квартиру до блеска, перебрала все вещи, все книги. Иногда плакала. Мы втроем всячески пытались не трогать ее и кое-как держались вместе. Школьные психологи пытались кое-как поддержать, учителя интересовались. Но это было нашей семейной тайной.

Папу не осуждаю и не хочу. Мне кажется, что он стыдился своей депрессии. Папа работал днями напролет и находил время для нас. Боль наша только увеличивается от его потери. Брат сказал, что злится на него, называет эгоистом. Люди часто говорят, что депрессия и самоубийство — это какой-то эгоизм. Но мне кажется, что самоубийство — это что угодно, но только не эгоизм. Людей, покончивших с собой, вы можете обвинять в чем угодно, но только не в том, что они поступили безответственно. Мне кажется, что папа принял это решение от отчаяния, от безнадежности. Думаю, что это была последняя стадия депрессии, которую мы, близкие и любимые люди, не увидели. Полагаю, что он не стал бы накладывать на себя руки, не попробовав справиться. Это может звучать парадоксально, но никто не хочет умирать.

Папа всегда скептически относился к психологам и психотерапевтам. В какой-то момент у моей сестры не сложились отношения с одноклассниками. Классный руководитель предложил маме сводить ее к психологу. Отец был против. Объяснял свою неприязнь тем, что никто не может помочь человеку так, как его близкие и родные люди. Этот стереотип сыграл с ним злую шутку. В школе постоянно говорят о том, что суицид — это грех, что стоит думать о своих родных, что нужно беречь свою жизнь. В действительности же оказывается, что обычные с виду люди могут просто носить маску благополучия, а на деле каждый день борются с тем, о чем другие даже не подозревают. Некоторые из них кончают с собой. Другие будут пытаться это сделать. А некоторые станут держаться за жизнь изо всех сил. Долгие месяцы или годы. А потом все всегда заканчивается одинаково.

[/url]

«Говорят, депрессия может быть только у взрослых людей. Неправда»

Анна, 40 лет. Три года назад дочь Анны покончила с собой

Моя дочь выбросилась из окна 9-го этажа, когда ей было 13 лет. С восьми лет я стала замечать у нее перепады настроения. Она рисовала странные картинки, часто спрашивала, хотела ли я, чтобы она родилась, что делала, если бы ее не стало. Я пыталась с ней разговаривать. Она всегда отшучивалась, мол: «Да чего ты, я просто спрашиваю». И все это говорилось с улыбкой. Моя сестра психолог. Она внушила мне, что дочь просто стала подрастать, что это гормоны шалят, и подростки часто так говорят. Кто-то взрослеет рано, кто-то позже. Вот моя Лиза стала взрослеть рано, и в переходном возрасте все эти дескать разговоры — нормально. Моя сестра ей сказала, что если она задумала нечто мрачное и страшное, ее мама будет огорчена. Сейчас думаю о том, что это наоборот отвернуло мою дочь от меня.

Она еще посоветовала Лизу максимально загружать кружками, домашней работой. Дочь была общительной. У нее было много подруг. Она постоянно была занята.
Один раз я случайно увидела на странице ее подружки в социальной сети видео. Это было снято около школы. Они сидели на лавочке с одноклассницами и кривлялись на камеру. Заметила, что моя дочь в видео смеется громче всех, но смех был как будто натянутый. В этот день пыталась поговорить с ней, но она пришла только с тренировки и была очень уставшая. Занималась плаванием. Вообще последний год жизни она приходила домой обессиленная, делала уроки и ложилась спать.
К психиатру не водила ее, отговорили бабушка и сестра. Запугали, что психиатр отправит запрос в школу, нас начнут проверять социальные педагоги. Да и мне показалось, что все стало хорошо.

В последнее время дочь всегда была в хорошем настроении. Даже на какое-то мгновение думала, что она влюбилась. Она вела активный образ жизни, училась довольно хорошо. Попыток суицида не было, были только разговоры. В церковь мы не ходили, сама я не из верующей семьи. Сейчас, конечно, жалею, что пустила это на самотек.
На теле шрамов не было, я очень следила за дочерью. Знаете, нам, родителям, внушают то, что самое страшное, когда ребенок скатится по учебе, сгуляется, попадет в плохую компанию. Нет, это все исправимо. Одноклассники Лизы сейчас ходят в девятый класс, готовятся к экзаменам по окончанию средней школы, смеются, планируют будущее, ругаются с родителями, уходят из дома. В общем, живут полной жизнью.

А мне всего лишь нужно было ее отвести к психиатру. Я думаю, что это последствия затяжной депрессии. После трагедии я стала ходить в церковь. Но не считаю самоубийство грехом. В интернете нашла таких же мам, как сама. Они убедили меня в том, что моей вины здесь нет. Не считаю, что на суицид способны слабые люди. Моя дочь была сильной личностью. Среди нас есть мама, у сына которой был маниакально-депрессивный психоз в семь лет. Но изо всех уголков кричат о том, что депрессия может быть только у взрослых людей. Неправда, депрессия охватывает разный возраст. Она как паразит, который может уютно устроиться в любом теле. Будь это старушка, будь то маленькая девочка.

А все было так.
В 15.00 начала звонить ей с работы на домашний, чтобы поинтересоваться делами в школе и сказать, что приду раньше. Никто не отвечал. Подумала, что спит. Ничего плохого не предчувствовала. По пути зашла в магазин. Подходя к подъезду, увидела тело своей дочери на асфальте. Тут и милиция, и скорая. Соседи стали спускаться. Прохожие начали подходить. У меня все кружилось перед глазами, я держала холодную руку своей дочери и думала, что это лежит манекен. Услышала из толпы фразу: «Могла бы и тихонько дома это сделать. Тут же площадка детская рядом». Позже мне сказали, что минут за семь до моего прихода это случилось.
Тело забрали в морг, а у меня началась истерика. Проснулась в больничной палате. Не могу описать свое состояние. Это была злость, непонимание. Я была зла на Лизу, была зла на себя, что не уберегла ее. Потом были похороны. Лизу не отпевали. У меня самой была попытка суицида — перерезала вены. А потом подумала, что моя мама точно этого не переживет, замотала руку. Моя мама до сих пор уверена, что Лизу сбросил какой сумасшедший. Ей легче верить в эту версию. Я многое переосмыслила после трагедии. Знаю, что дочери была необходима помощь специалиста. Вплоть до госпитализации. Уверена, что это помогло бы. Очень винила себя первое время, плохо спала, стала выпивать. Перестала общаться с родственниками. Они вроде пытались поддержать, но тут же говорили: «Надо было быть внимательней, не надо было идти на работу в этот день». Они не понимают, что с их детьми может произойти такое же. Сторонюсь такой поддержки. С сестрой почти не общаемся. Первый год каждый день ездила на кладбище. Сейчас реже. Кладбище делает только хуже. После него у меня начинаются панические атаки.
Поддержку нашла в интернете. От людей, которые пережили нечто подобное. Мы виделись в жизни несколько раз. На этих встречах никто не плачет, никто не винит себя и нет никакого негатива. Вспоминаем своих родных только в позитивном ключе, а затем молимся за них. Сперва это причиняло боль, но сейчас вовсе нет. Мы виноваты только в своей неосведомленности в плане душевного здоровья, мы запускаем себя и учим этой неосведомленности своих детей и родных.

Бимбад Тимофей
психолог, магистр психологических наук, гештальт-терапевт, ведущий подростковых групп

Как правило, человек долго готовится и планирует самоубийство, выбирает способ, думает о влиянии на других, готовит завещание, прощается с родными.

На мой взгляд, в суициде всегда есть депрессивный компонент, который играет важнейшую роль. Для суицидального поведения и для самой депрессии есть множество причин, но депрессия всегда сопровождается нарушением обмена дофамина в организме. Обмен этого гормона стабилизируют антидепрессанты. Многие люди годами переживают депрессию в страхе обратиться за помощью к психиатру или просто считая, что пониженное настроение — это норма для них, и так было всегда. Есть случаи, когда люди по 10 лет страдали от депрессии, а потом восстанавливались правильно подобранными лекарствами за пару месяцев, без каких-либо последствий для своего сознания или социального статуса.

Депрессия проявляется в первую очередь пониженным настроением в течение более чем двух недель. Нет смысла это терпеть и лучше сразу же проконсультироваться с врачами.
С другой стороны — подспорьем к суициду может быть употребление наркотиков. Во время похмелья настроение сильно понижается, почти всегда. Вещества могут сильно нарушать обмен дофамина, что и вызывает депрессию.

Риск суицида резко повышают такие факторы, как переживание утраты близкого человека, панические атаки и посттравматическое стрессовое расстройство (в случае когда перенесенный сильный стресс вызывает тревогу, тремор, нарушение сна и другие симптомы).
Люди, пережившие суицид близкого, более склонны к суицидальному поведению, особенно если тема смерти в семье замалчивается и игнорируется. Чувства, которые связаны с переживанием утраты близкого, заставляют много думать о его суициде как таковом и о том, как его можно совершить. В то же время появляется депрессия, которая сопровождает утрату. Она способствует этому еще больше. В то же время простые разговоры в семье о любви, злости, надеждах к умершему значительно снижают это напряжение, чем стыд от такой смерти — сковывающий и не оставляющий выбора в проявлении своих переживаний.

На каждую удавшуюся попытку суицида приходится около 20 неудавшихся попыток. Некоторые их них, чтобы привлечь чье-то внимание, некоторые просто не удались. Как правило, они сопровождаются самоповреждающим поведением.

К суицидальному поведению относят разговоры о суициде и смерти, подготовка к «уходу» (прощание с близкими, перемирие с врагами, подготовка завещания), длительное понижение настроения с улучшением в момент подготовки.

Отдельно стоит сказать про подростковые суициды. В это время психика людей очень подвижна и нестабильна — это связано с серьезными гормональными изменениями и большим риском депрессии, с одной стороны, с жестокостью подростковых коллективов и постоянными физическими изменениями, которые разрушают представление о собственном теле, с появлением новых потребностей и желаний, которые могут быть непонятны или запретны для проявления. Например, начало половой жизни и в то же время повышенная агрессивность. В общем, все это колоссальный стресс, который подросток переживает постоянно, и при отсутствии поддержки со стороны сверстников и родных суицид может видеться решением всех проблем.

Далеко не всегда можно заметить склонность к суициду близкого человека, но очень важно состояние родственников после смерти близкого. Как было описано в случаях выше, многие переживают утрату с чувством вины за то, что не смогли помочь (а чаще всего никто на свете не мог бы помочь), со стыдом перед окружением относительно этой смерти, несмотря на, то что выбор суицидента — это только его выбор, и родные ни при чем. Эти идеи иррациональны и причиняют колоссальные страдания. Любая смерть — это потеря для семьи, все установки, связанные со стыдом и виной, значительно осложняют переживание этой потери и могут приводить к депрессии из-за невозможности говорить об этом.

В такой тяжелой ситуации лучше всего обращаться к психологу или психиатру, чтобы облегчить переживания горя и утраты.

Текст: Евгения Долгая, Андрей Диченко

Оцените статью
Диета
Добавить комментарий